Стоимость 82 компаний, вовлеченных в корпоративные конфликты в 2006 году, превысила 5,2 млрд долларов. Наиболее конфликтные отрасли — ТЭК и ДПИ, телекоммуникации и машиностроение. За период с 1 января по 10 марта 2007 года текущих корпконфликтов уже 104 — на сумму (оценочно) 6,9 млрд долларов.

Совместный проект журнала «Эксперт» и журнала «Слияния и поглощения»

По отношению к объему российского M&A размер рынка корпоративных конфликтов составляет 12,5%, среди которых собственно криминальные захваты занимают на данный момент не более трети. Причем на протяжении прошедшего года эти показатели были на удивление стабильными.

Выделим основные тенденции конфликтного сегмента, характерные для 2006 года.

1.     Стоимость компаний, подверженных захватам, год от года уменьшается. Причины на поверхности: крупных объектов практически не осталось, в итоге удар наносится по самой незащищенной части бизнеса: по мелкому и среднему.

2.     По утверждению Александра Молотникова, директора по правовым вопросам консалтинговой группы «Аспект», «происходит стремительное размежевание рейдерских команд: одни находят место на цивилизованном рынке, называя себя девелоперами, другие продолжают заниматься привычным делом, либо скатываются до “черного” рейда, либо переходят в смежные отрасли, например в гринмейл».

3.     Профессиональных гринмейлеров, по словам Олега Осипенко, генерального директора консалтинговой компании «Ринкон-Гамма», активно начали нанимать участники внутренних корпоративных конфликтов, располагающие значимой инсайдерской информацией о своих противниках — бывших партнерах и компании-цели. И при этом, как правило, они являются стороной конфликта, «оппонирующей с улицы» (выдворены с предприятия).

4.     Происходит активное перемещение рейдеров из Москвы и Санкт-Петербурга в регионы — этот процесс наблюдался в течение всего прошлого года.

5.     Уголовно-правовой и административный ресурсы по-прежнему играют решающую роль в конфликтах. Максим Ионцев, адвокат, управляющий партнер МКА «Ионцев, Ляховский и партнеры», отмечает, что будет происходить «дальнейшее усиление роли административного ресурса. На определенном уровне стоимости активов (от 70 миллионов долларов) без него практически невозможно ничего добиться даже при наличии абсолютно понятной правовой позиции».

6.     Систематически увеличивается стоимость коррупционных услуг. Так, по экспертным оценкам, только за последний год рост в зависимости от вида услуг составил от 20 до 70%. Максим Ионцев указывает на то, что это положительный момент: «Рост стоимости коррупционных услуг снижает доходность рейдерских проектов». Это свидетельствует о том, что повышается и рисковость подобных операций. Максим Ионцев также отмечает, что «судебная система производит значительно меньше “кривых” судебных актов об обеспечении иска, при этом центр тяжести смещается в область так называемых странных решений. Пальму первенства по-прежнему держат суды общей юрисдикции, при этом в отличие от ВАС ВС не стремится к сотрудничеству с экспертами, сохраняя закрытость».

7.     В прошедшем году значительно активнее заработали приближающиеся к цивилизованным медиаторские технологии примирения конфликтующих сторон. В роли медиаторов реже, чем раньше, выступают «крыши», госчиновники, крупные деятели правоохранительных органов. Но, увы, весьма редко привлекаются эксперты, которые могли бы хорошо это сделать. Значительно же активизировались в этом плане формальные и неформальные объединения директоров региона, банкиры и т. д.

8.     Особенно велик конфликтный сегмент был в 2006 году в таких отраслях, как ТЭК (текущие конфликты включали активы на сумму 1,6 млрд долларов, завершенные — 35 млн долларов), машиностроение (текущие конфликты — 572 млн долларов, завершенные — 107 млн), телекоммуникации (текущие конфликты — 685 млн долларов), химическая отрасль (текущие конфликты — 489 млн долларов, завершенные — 88 млн), деревообрабатывающая промышленность (текущие конфликты — 419 млн долларов, завершенные — 15 млн), а также пищевая промышленность и строительство. Обратим внимание на разницу в суммах текущих и завершенных конфликтов, иногда отличающихся на порядок, что свидетельствует как о расширении масштаба конфликтов, так и об их существенной длительности.

Поговорив о корпоративных конфликтах в целом, рассмотрим подробнее тот их сегмент, который является собственно криминальным. При этом нужно отметить, что криминальный сектор в российском M&A невелик — не более 4–5%. Однако это тема популярная и болезненная, поэтому со стороны может создаться впечатление, что большая часть российских компаний переходит из рук в руки исключительно через рейдерский захват.

Прошедший год по праву можно назвать годом борьбы с рейдерами. Было создано множество антирейдерских структур, начиная от комиссий в многочисленных региональных ТПП, в РСПП и заканчивая соответствующими официальными структурами в МВД, мэриях крупных городов и т. д. Однако проблемы остаются.

Николай Разоренов, адвокат, говорит, что «государство по-прежнему не уделяет должного внимания защите федеральной собственности. В практике встречаются ситуации, когда объект недвижимости площадью восемь тысяч квадратных метров уже пять раз сменил собственника, а на совещании в ФАУФИ его до сих пор считают закрепленным на праве хозяйственного ведения за ФГУПом. Наблюдается близорукость со стороны правоохранительных органов к корпоративным спорам, когда они имеют явный мошеннический окрас. Следователи просто не готовы в профессиональном плане вести такие дела. Однако количество возбужденных уголовных дел за 2006 год возросло. Сегодня практически любой конфликт, связанный с недружественным поглощением, сопровождается уголовным делом. Во-первых, уголовное дело — это хорошая “дубина” в руках заказчика, которой можно размахивать и пугать противников. Во-вторых, я убежден, что большинство уголовных дел по факту “захватов” возбуждается только затем, чтобы их “правильно” закрыть».

По данным Следственного комитета (СК) МВД России, по фактам незаконных поглощений предприятий в 2004 году было возбуждено 171 уголовное дело, в 2005−м — 346. За 2006 год, по нашим подсчетам, таких дел в производстве уже 354.

Самые распространенные статьи Уголовного кодекса, по которым рейдеров привлекают к ответственности, — 330−я (самоуправство) и 159−я (мошенничество). Но сейчас уже начала формироваться практика применения норм УК, предусматривающих более тяжкие наказания, в частности, по ст. 210 УК РФ (организация преступного сообщества). В рамках исследования мы опросили сотрудников правоохранительных органов, которые непосредственно сталкиваются с уголовными делами по захватам компаний. По словам Павла Сычева, старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета МВД, рейдеры получают реальные наказания, причем эта тенденция развивается по нарастающей.

В таблице 2 приведен своеобразный рейтинг возбужденных против рейдеров уголовных дел. К максимальному на сегодня сроку наказания осенью прошлого года приговорили участников захвата Мытищинского электромеханического завода (МЭМЗ). Кристина Шамбир и Александр Ружьев получили соответственно 15 лет и 14,5 года лишения свободы за хищение и легализацию контрольного пакета акций предприятия. «Следователь под давлением потерпевших сначала возбудил дело по статье 327 УК РФ (подделка документов), — заявил Сычев “Слияниям и поглощениям”. — Но СК это дело истребовал, мы заслушали на совещании ход его расследования и передали в следственное управление СК по Центральному федеральному округу. Причем у участников захвата были выявлены еще дополнительные эпизоды по другим предприятиям, но они не вошли в приговор, расследование по ним продолжается».

Масштабную атаку на рейдеров провели летом прошлого года правоохранительные органы Петербурга. Начались громкие аресты по уголовным делам, связанным с захватами предприятий, причем не только исполнителей, но и заказчиков. В конце августа — начале сентября были задержаны главные фигуранты — Андрей Леухин (кличка Медведь) и Бадри Шенгелия, а в декабре в Москве взят под стражу еще один «авторитетный» предприниматель, лидер «тамбовской» ОПГ Вячеслав Дроков (Зинка), который подозревается в организации полутора десятков рейдерских атак на петербургские предприятия.

Беспрецедентным может стать и судебный процесс по делу инвестиционной компании (ИК) «Россия». Членам этой самой одиозной и «отмороженной» рейдерской группировки инкриминируется обвинение по ст. 210 УК РФ — организация преступного сообщества — особо тяжкое преступление, за которое предусматривается до 20 лет заключения. В Москве на сегодняшний день ни одна из рейдерских групп по этой статье не привлекалась. От деятельности ИК «Россия», построенной на «черных» схемах отъема собственности, пострадало более 50 московских предприятий. Сейчас арестовано уже около 28 членов группы, ведется расследование. Впрочем, в этом громком деле появились и первые подводные камни. По некоторой информации, прокуратура засомневалась в его перспективах, и пока в деле взята пауза. Более чем странным выглядит и то обстоятельство, что один из руководителей компании — Константин Стародубцев — был задержан на территории Украины, но затем отпущен на свободу.

Уже в марте этого года был арестован и заключен под стражу президент компании «Вашъ финансовый попечитель» Василий Бойко, обвиняемый в мошенничестве и отмывании денежных средств. По данным следствия, Василий Бойко и Александр Башаев — бывший гендиректор ЗАО имени Доватора — в 2003 году подделали протоколы учредительного собрания, а также ряд других документов, благодаря чему получили в свое распоряжение земельные участки общей площадью 35,6 тыс. га стоимостью 1,35 млрд рублей.

Также в марте Мосгорпрокуратура передала в суд дело группировки рейдеров, захвативших и длительное время удерживавших имущество НИИ ЭМИ — комплекс зданий на улицах Малая Трубецкая и Ефремова (стоимость превышает 1 млрд рублей). В группу входили пять человек, в том числе бывший замгендиректора НИИ ЭМИ. Руководил группой некто Нестеренко (в настоящее время скрывается в Бельгии). Группе предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупном размере. По данным следствия, в 2003–2004 годах участниками группы были подделаны документы о смене собственника и руководителя предприятия, которые были представлены в Мосрегистрацию и налоговую инспекцию. Ими также были сфальсифицированы доказательства по гражданским делам в судах. При этом мошенники подделали договора купли-продажи.

Казалось бы, все благополучно. Однако уже первый взгляд на статистику СК МВД показывает, что перспективы антирейдерских судебных процессов далеко не безоблачны. В 2005 году из 346 расследуемых уголовных дел 58 дел прекращено, 62 приостановлено. До суда в 2005 году дошло только 51 дело, а за девять месяцев 2006 года — 46. Приговоров с 2004 года по настоящее время вынесено всего 19.

Такие печальные результаты мы имеем потому, что наши правоохранительные органы слабы и коррумпированы, считает Николай Скриган, заместитель начальника ОРЧ №7 УБЭП ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области — начальник первого отдела. «В Петербурге резонансные уголовные дела, связанные с рейдерством, до сих пор не развалены, а фигурантов арестовывают только благодаря тому, что данные дела расследует управление Генеральной прокуратуры РФ, — заявил он. — Если задать вопрос, какую лепту в противодействие рейдерству вносят милицейское следствие и городская прокуратура, то ответ не порадует никого. Из более чем 30 уголовных дел, возбужденных в 2005 году и расследуемых милицейским следствием по фактам хищения активов предприятий города Санкт-Петербурга, в суды направлено всего два, еще два расследуются и имеют судебную перспективу, остальные дела следствием были приостановлены по различным причинам или вообще прекращены. Вот и вся эффективность работы».

Московские власти также нередко оказываются бессильными перед безнаказанностью рейдеров. Так, НИИ шинной промышленности (НИИШП) до сих пор не может вернуть комплекс зданий, захваченный в 2004 году группой лиц с помощью решения регионального суда на основании подложного договора аренды. Уголовное дело по факту захвата, возбужденное в августе 2004 года, в декабре 2005−го было приостановлено СЧ ГСУ при ГУВД Москвы. По словам Александра Корсака, руководителя Управления экономической безопасности (УЭБ) правительства Москвы, тех, кто имел непосредственное отношение к захвату зданий института, даже не вызвали в качестве свидетелей, хотя должны были опросить. «Хотим мы или не хотим, но когда говорим о деятельности рейдеров, то имеем в виду замес криминала и коррупции, в том числе коррупции в правоохранительной системе. Мы это увидели на примере НИИШП», — говорит он.

Павел Сычев не склонен драматизировать ситуацию с раскрытием и расследованием преступлений, связанных с незаконными захватами предприятий. «Учитывая, что этот состав преступлений не отработан, 30 процентов уголовных дел, доведенных до суда, — хорошая следственная работа», — считает он. По его мнению, много дел зависло в судах, которые зачастую не знают, как их рассматривать, и нередко возвращают на дополнительное расследование. В результате сильно растягиваются сроки расследования преступлений, связанных с рейдерскими захватами активов предприятий.

Так, следственные органы МВД Мордовии квалифицировали действия рейдерской группы, организовавшей захваты двух предприятий республики в 2005 году, по ст. 210 УК: уголовное дело сейчас находится в стадии предварительного следствия. По примеру питерской милиции к жестким действиям против рейдеров перешли и свердловские оперативники. Осенью прошлого года в Екатеринбурге был арестован известный предприниматель Павел Федулев: он обвиняется в захвате рынка «Оборонснабсбыт». Судя по всему, уголовное дело в отношении Федулева может стать первым показательным антирейдерским процессом на Урале.

Рейдеры тем временем тоже не дремлют, изобретая новые способы отъема собственности. Впрочем, по мнению экспертов, принципиальных новинок в этой сфере в 2006 году не появилось. Как правило, все сводится к вариациям на уже известные темы.

Среди новинок Максим Ионцев отмечает, например, инсценировку хищения акций. Данная технология эксплуатирует вполне понятный страх собственника предприятия быть привлеченным к уголовной ответственности. Несговорчивого собственника ставят перед фактом: либо он продает свой пакет акций захватчикам не очень дорого, либо отправляется в места заключения, а за это время у него изымут акции с помощью иных технологий. Для реализации замысла требуется надежная договоренность с органами милиции, которые будут проводить проверку по факту мнимого хищения, а также со следствием и надзирающей прокуратурой на предмет удержания дела и доведения его до суда в случае, если собственник акций проявит неуступчивость. Регистратор общества также должен быть лояльным к рейдерам и не заметить некоторых существенных обстоятельств перехода прав собственности на ценные бумаги.

Как только почва для создания уголовного дела будет подготовлена, регистратору поступит передаточное распоряжение, на котором подделывается подпись лица, передающего ценные бумаги. В зависимости от договоренности с регистратором эта подпись может сопровождаться нотариальным удостоверением, также, разумеется, поддельным. Акции зачислятся на лицевой счет собственника крупного пакета, который, впрочем, до поры до времени не знает о том, что он их купил. Спустя некоторое время ему предъявляют обвинение в мошенничестве. На стадии избрания меры пресечения собственнику начинают поступать предложения о продаже акций, приняв которые он сможет предотвратить самое страшное. Характерно и то, что даже в случае продажи акций теперь уже бывшего их собственника все равно могут осудить. Такие случаи практике известны.

В ходе следствия по уголовному делу отстаивать права жертвы провокации обычно крайне затруднительно, на что и рассчитывают рейдеры. Предварительно подкупленные следователь и прокурор будут игнорировать все, что не ведет к приговору. Поэтому, рекомендует эксперт, в целях профилактики, не дожидаясь внезапного приглашения в милицию, необходимо направить регистратору заявление с просьбой не осуществлять зачисление каких бы то ни было акций на лицевой счет без личной подписи его владельца.

Другой новинкой рейдерской технологии стало учреждение доверительного управления поневоле. Одним из существенных обстоятельств, подлежащих доказыванию в ходе следствия по уголовному делу о хищении акций, является размер ущерба, причиненного потерпевшему. Отсутствие ущерба влечет невозможность возбуждения дела.

Соответственно, обойти риск уголовной ответственности рейдеры стремятся с помощью механизма добровольной передачи акций в доверительное управление без права их отчуждения управляющим. Доверительный управляющий в таком случае может только голосовать переданными ему акциями, а также осуществлять иные права акционера. Во многих случаях для захвата предприятия это бывает необходимым и достаточным, особенно если в доверительное управление нечаянно угодил контрольный пакет акций.

Опыт показывает, что акции попадают в доверительное управление через представителя, действующего на основании чаще поддельной, реже — настоящей доверенности. В качестве представителей обычно выступают лица, которым в дальнейшем будет легко исчезнуть, то есть граждане иных государств. При этом управляющий формально ни при чем. Даже если доверенность окажется поддельной и это будет доказано, имущество похищено не было, а ущерб, который можно было бы выразить количественно, отсутствует. Управляющего самого ввели в заблуждение.

Очевидно, что приобретение на время права голосовать контрольным пакетом — бесценный актив для рейдеров. Проведя несколько «подпольных» собраний и даже вернув потом пакет его собственнику, можно осуществить физический захват предприятия, размыть долю контролирующего акционера, одобрить крупные сделки и т. п. Учредитель управления обычно узнает о том, что у него имеется доверительный управляющий, после того, как будет проведен ряд сомнительных собраний с весьма серьезными последствиями. Потенциальные жертвы рассмотренной выше технологии — собственники предприятий, не имеющие дружественных отношений со своим регистратором, поскольку без молчаливого участия последнего вся операция едва ли возможна. В этом смысле предварительное подтверждение любой операции по лицевому счету мажоритарного акционера является отличной гарантией от поползновений незваного доверительного управляющего.

В ситуации, когда конфликтуют два акционера, а размеры пакетов тяжущихся сторон примерно равны, при этом у одной из них немного больше 50% акций, а у другой немного меньше, применяется технология «размножения акций». Сторона, владеющая меньшим количеством акций, любыми путями завладевает документами, на основании которых производились операции в реестре акционеров (самое надежное средство — обыск по уголовному делу с изъятием и последующей потерей документов). При этом передаточные распоряжения представляют незначительный интерес, так как сами по себе не могут рассматриваться как доказательство совершения сделки, особенно если были подписаны только продавцом. Основной интерес представляют договоры купли-продажи. Кстати, они очень часто при домашних скупках даже не составляются, стороны ограничиваются натуральным обменом денег на передаточные распоряжения.

После того как договоры купли-продажи пропадают, появляются новые, заключенные с правильными лицами датой ранее той, что были оформлены первоначальные передаточные распоряжения. Подсудность новых договоров определяется по классическому принципу «где сможем договориться». В соответствующем суде предъявляется иск о признании права собственности на спорное количество акций, в котором истец заявляет о том, что приобрел у гражданина X ранее принадлежащие ему акции. Формально вся ситуация обычно обставляется как спор между физическими лицами, возникший из банального неисполнения обязательств. В судебном заседании выясняется, что X и рад был бы передать свои акции покупателю, но только после заключения договора он ошибочно передал ценные бумаги их нынешнему собственнику, на чьем лицевом счете они, собственно, и находятся в настоящее время. Иногда ответчик заявляет, что вообще не представляет себе, как они туда попали.

Для участия в деле в качестве второго ответчика привлекается регистратор, перешедший на сторону рейдеров. От лица, на счете которого числятся акции на момент начала производства по делу, в суд поступает телеграмма о том, что он просит рассмотреть дело в его отсутствие. Такая телеграмма на самом деле подается лицом, которое в дальнейшем не будет установлено.

Суд признает право собственности на акции за истцом и обязывает регистратора списать ценные бумаги с лицевого счета их легитимного собственника, зачислив их на счет истца. Решение вступает в законную силу и после получения исполнительного листа тихонько исполняется регистратором.

В тех ситуациях, когда с регистратором договориться не получается, рейдеры не привлекают его к участию в судебном заседании, ограничиваясь только признанием права собственности на некоторый пакет акций. В этом случае акции размножаются, так как общее их количество, если судить по числу собственников, превысит 100%. Такие судебные решения в дальнейшем используются при разбирательствах по сфабрикованным уголовным делам, а также при спорах о решениях общих собраний акционеров.

Как видим, борьба с криминальными захватами компаний идет с переменным успехом. Несмотря на очевидные и значительные достижения правоохранительных органов, рейдеры не спешат сдаваться, расширяя географию своей деятельности и изобретая все новые способы захвата собственности. Остановить тенденцию мешает отсутствие четкой законодательной базы, федеральной системы борьбы с криминальными захватами предприятий (пока такого рода подразделения в составе ГУВД есть только в отдельных субъектах федерации).

Однако не в последнюю очередь рейдерство поощряет «серый» капитал — инвестиционные ресурсы, которые не находят прибыльного применения в легальной сфере. Последнее обнадеживает — с ростом цивилизованности и прозрачности российского рынка M&A и развитием российской экономики в целом рейдерство становится все менее выгодным занятием. Насколько экономические механизмы борьбы с этим явлением окажутся эффективнее силовых — покажет будущее…