В западных салонах любят перемывать кости русским эмигрантам. Особенно в последние годы, когда выходцы из России начали там с размахом тратить и профессионально инвестировать заработанный на родине капитал. Однако есть отдельная категория людей, добившихся успеха за пределами России. Они не фигурируют в списках миллиардеров, но именно им страна обязана неослабевающим пиететом перед «русским гением».

Европейцы не то в шутку, не то всерьез считают, что портным должен быть итальянец, доктором – француз, а менеджером – швейцарец. Кем тогда в их понимании должен быть русский? Опрошенные «Ко» бизнесмены с трудом смогли назвать несколько имен соотечественников, к которым богатство и признание пришли после переезда за рубеж. Вспомнили звезду мирового тенниса Марию Шарапову, хоккеиста Павла Буре, физиков Алексея Абрикосова и Георгия Гамова. Наши соотечественники почти не проявили себя в зарубежном бизнесе. Гораздо заметнее их вклад в культуру и науку западных стран. «Россия в общемировом масштабе скорее известна как поставщик культурных деятелей, ученых и изобретателей», – подтверждает Ольга Федорова из «Империи кадров». Однако отечественная наука уже много лет пребывает в глубоком кризисе, даже русские программисты в Силиконовой долине начали испытывать жесткую конкуренцию со стороны китайских и индийских коллег. «Прошли те времена, когда российские иммигранты были редкостью и ценились на вес золота», – с грустью констатирует глава компании EverNote Степан Пачиков, покинувший Россию в 1992 году. Ему возражает директор по развитию международной консалтинговой компании Swiss Realty Илья Шершнев: «Наши соотечественники преуспевают в очень многих специальностях, дисциплинах и сферах бизнеса, особенно в ситуациях, когда надо проявить решительность и готовность к риску. Отношение иностранцев к предприимчивым и талантливым выходцам из России можно описать как восторженное уважение с элементами испуга».

Алло, мы ищем таланты!

В качестве экспатов за рубеж отправляются как предприниматели, стремящиеся создать собственный бизнес, так и наемные менеджеры, которые надеются использовать свой опыт в западных компаниях. Многие россияне за границу едут просто учиться. Профессиональные возможности для них открываются в процессе учебы, и они решают остаться. Например, экс-председатель правления ЮКОСа Семен Кукес, выпускник Московского химико-технологического института им. Д.И. Менделеева. Докторскую диссертацию он защитил в хьюстонском RICE University, который в 1977 году пригласил молодого советского ученого в рамках научного обмена. В 1999 году Кукес попал в десятку лучших топ-менеджеров Центральной Европы по версии издания The Wall Street Journal Europe, а в 2003 году Financial Times назвала его одним из 64 наиболее уважаемых деловых людей мира. Другой пример – Александр Изосимов. Закончив Московский авиационный институт, он получил степень MBA во Франции, затем работал в консалтинговой компании McKinsey и занимал ряд ключевых должностей в международной компании Mars Inc.

По словам экспертов, очень небольшой процент эмигрантов из России начинают свое собственное дело за рубежом, основная часть сразу пытается найти какую-нибудь работу. «Не припомню случаев, чтобы кто-то из наших соотечественников уехал за границу именно строить бизнес с нуля. Обычно все надеются на карьеру в западной компании или на свой талант», – говорит генеральный директор кадровой компании Ancor Energy Services Константин Борисов. По его словам, россиянам сделать успешную карьеру за рубежом достаточно сложно. Западный бизнес на несколько шагов опережает российский. Все основные управленческие модели, стандарты и прогрессивные бизнес-технологии, такие как кредитование, банковский и продуктовый ритейл, пришли в Россию с Запада. «Западные менеджеры гораздо лучше подкованы в техническом плане. И к тому же они гораздо лучше коммуницируют, – считает Борисов. – Поэтому на Западе к россиянам часто несколько предвзятое, порой даже пренебрежительное отношение».

По словам Степана Пачикова, например, в США по-прежнему живут верой в то, что русские, может быть, очень хорошие инженеры, но в вопросах менеджмента американцы всегда готовы дать любому из них сто очков форы. «Я не слышал про то, чтобы американская фирма пригласила человека из России на ответственную должность, – говорит он. – Устроиться руководителем даже не среднего, а самого низшего звена очень трудно, так как от менеджера требуется опыт работы в стране присутствия и приличное знание языка. Начать свое дело еще труднее; чтобы зарегистрировать фирму, необходимо разобраться с различными формами компаний. Например, в США разные штаты имеют свои правила регистрации, налоговые платежи и послабления».

Что касается европейских стран, то эксперты отмечают, что соотечественники, как правило, заинтересованные в развитии карьеры за границей, в отличие от британских или французских служащих, всегда готовы задерживаться на работе допоздна и проводить там выходные дни за гораздо меньшие деньги. «У российских иммигрантов есть значительное преимущество – они работают с большим энтузиазмом и самоотдачей. Таким образом, мы берем не мастерством, а напором и драйвом», – добавляет Борисов.

Когда отечественные компании приглашают на работу западных менеджеров, то предлагают им более высокий уровень компенсации, чем те могли бы получить у себя на родине. Россияне же способны предложить западным работодателям только знание специфики отечественного бизнеса. Для некоторых зарубежных компаний оказывается ценным опыт работы российских менеджеров в условиях развивающегося рынка. Однако все зависит от сферы деятельности. «Например, в России в компаниях FMCG сектора до 80 – 90% продаж осуществляется через дистрибуторов и только 10 – 20% – через торговые сети. На Западе ситуация обратная: 10 – 20% всех продаж идет через дистрибуторов, остальное – через сети супермаркетов. В связи с этим российские менеджеры в области дистрибуции на развитых рынках не востребованы, зато их опыт полезен в развивающихся странах с похожей рыночной ситуацией», – считает управляющий партнер Transearch/Top Hunt International Станислав Алексеев.

По словам Ильи Шершнева, сотрудники международных компаний «не имеют национальности, цвета кожи или определенного места жительства», именно поэтому для россиян в них нет никаких ограничений. Но обычно русскоговорящих сотрудников такие работодатели привлекают, планируя экспансию на российский рынок. Тогда понадобятся не только знание языка и специфики местного рынка, но также личные связи экспата.

В этом смысле показательна история известного дизайнера Владимира Пирожкова, покинувшего Россию в 1991 году. Будучи студентом Свердловского архитектурного института, он послал свои рисунки одному из самых известных европейских дизайнеров Луиджи Колани в Швейцарию, и тот взял россиянина в ученики. Руководитель направления дизайна интерьера в Европейском центре Toyota в Ницце подтвердил «Ко», что карьерный взлет Пирожкова начался с буклета, привезенного кем-то в Екатеринбург с какого-то европейского автосалона. «Там был адрес Колани, и нам с однокурсником пришла сумасшедшая идея спросить его, можно ли к нему приехать, – рассказывает Пирожков. – Терять, кроме 50 рублей стипендии и халтуры с рисованием портретов, было нечего. Колани дал возможность участвовать в конкурсе на обучение в одной из лучших европейских дизайнерских школ Art Center College of Design в Швейцарии».

После пяти лет работы в дизайн-бюро Citroen Пирожков перешел в Toyota. Теперь он причисляет себя к элите мирового автодизайна. «Самый массовый автомобиль в мире – Toyota Corolla, около 2 миллионов машин в год. Toyota Yaris, машина для девочек – полтора миллиона. Еще полмиллиона – Avensis. Вместе – около 4 миллионов машин. Объем продаж – 60 млрд евро в год, – перечисляет Пирожков свои работы в разговоре с корреспондентом «Ко». – Уровень ответственности дизайнера сопоставим с озвученными бюджетами. Я бы сравнил эти суммы с ежегодным бюджетом Франции, включая авианосцы и поддержку африканских режимов».

Сейчас дизайнер все чаще появляется в Москве. Во время этих визитов Пирожков берет на себя двойную функцию: он выступает посредником между Toyota и российским бизнесом и властью, и оказывает покровительство жаждущим признания молодым коллегам. «Я действительно присутствую как бы в двух ипостасях, – подтверждает он. – С одной стороны, я – представитель Toyota, с другой – гражданин России. А Россия – тот регион, который идеально вписывается в зону развития бизнеса японской компании. Поэтому я ищу контакты и налаживаю систему общения с российскими бизнесменами. Помимо этого интегрирую молодых ребят к «западникам» и параллельно разрабатываю серию мероприятий, которые пойдут в ногу с правительственной программой (разработана Минэкономразвития. – Прим. «Ко») поддержки отечественного дизайна».

Не верь, не бойся, не проси

Однако русские за рубежом могут успешно продавать не только свое трудолюбие и знания специфики российского бизнеса. Яркий пример тому – Александр Плохов, которого по праву называют единственным русским модельером, добившимся признания и финансового успеха на Западе. Эксперты считают, что этому способствовало его фактическое «отречение от родины». Он родился в подмосковном Наро-Фоминске и переехал в Америку в 1991 году. Плохов не раз заявлял в интервью, что считает себя ньюйоркцем, при этом демонстративно не общался с местной русскоязычной общиной. Мужская одежда под созданным им лейблом Cloak несколько лет успешно продавалась во Франции, Германии, Японии и особенно в США. В Америке дизайнер получил несколько престижных наград: в 2003-м вошел в число призеров Ecco Domani Fashion Foundation, спустя год стал обладателем Vogue/CFDA Аward. Еще через год победил на CFDA Swarovski Perry Ellis Award. Последним публичным признанием стала номинация на «Лучшего дизайнера мужской одежды» по версии CFDA.

Эксперты считают, что удачному восхождению Плохова способствовало то, что, в отличие от многих сегодняшних молодых дизайнеров моды, он не делал ставку на традиционные лубочные русские мотивы. Хотя в нескольких коллекциях он отдал дань ностальгии, представив моделей с тюремными татуировками и символикой группы «Кино». Плохов признается, что вряд ли смог чего-нибудь добиться, если бы не окончил в свое время московский Институт иностранных языков. Хороший английский дал ему возможность поступить в International Academy of Merchandising and Design в Чикаго.

Первое место работы – мастерская при магазине Versace, где ни слова не понимающий по-английски грек учил его подшивать брюки. Затем несколько лет Плохов трудился в собственном ателье ручного пошива, а в 1998 году переехал в Нью-Йорк. Там его взяли дизайнером одежды в Дом моды Marc Jacobs. Свою первую коллекцию под маркой Cloak из дюжины предметов Плохов показал в 2000 году. Однако в конце нынешнего сезона американская пресса взорвалась сообщениями о том, что Плохов закрывает бизнес. Официальная дата кончины марки якобы запланирована на весну этого года, после продажи последней коллекции. Подробностей от не слишком разговорчивого модельера не последовало: он лишь сказал, что дело «в проблемах с партнерами». А на просьбу дать совет, что делать на первом этапе независимым дизайнерам, ответил: «Всегда заставлять хорошего адвоката вычитывать то, что вы намереваетесь подписать».

Возможно, узы брака позволили избежать подобных неприятностей другому успешному игроку мировой fashion-индустрии. Любовь Мациевская, в замужестве Азриа, – креативный директор Дома моды BCBG Max Azria. Она еще один представитель американского дизайнерского сообщества, который предпочитает не вспоминать об исторической родине. Ее муж Макс Азриа – основатель марки, тоже эмигрант, француз тунисского происхождения. За 15 лет им вместе удалось увеличить капитализацию BCBG до $350 млн и вывести компанию в число ведущих американских производителей одежды, обуви и аксессуаров.

У Макса Азриа неоднозначная репутация в fashion-индустрии, и причина тому – скандальные рекламные кампании. Автор этих проектов – как раз Мациевская – твердо уверена, что только так можно способствовать экспансии марки. С 1999 года бутики BCBG открылись в Австралии, Японии, Гонконге, Сингапуре, Малайзии и Венесуэле. Коллекции марки продаются в крупнейших мировых моллах Neiman Marcus, Saks Fifth Avenue, Bloomingdale's, Macy's, Dillard's и Selfridges. Недавно BCBG заключила соглашение с французской компанией Alain Manoukian. Французы стремятся пробиться на американский рынок через сети магазинов BCBG, а чета Азриа, в свою очередь, использует сотрудничество для продаж через бутики французов, расположенные по всей Европе.

Переломным моментом карьеры ювелира Дэниела Лазара, перебравшегося в Нью-Йорк из Молдавии, стала встреча с предприимчивым местным бизнесменом. Теперь часы марки Tiret – совместный проект Дэниела Лазара и музыканта, продюсера и предпринимателя Дэймона Дэша – неотъемлемый атрибут каждого уважающего себя исполнителя хип-хопа. Вычурный помпезный стиль часов, унизанных крупными бриллиантами, Лазар перенял во время работы дизайнером в часовой компании Jacob & Company. Туда он поступил после того, как успел поработать маляром и открыть ювелирную мастерскую. Знакомство с Дэшем позволило Лазару презентовать свой часовой салон на Пятой авеню в Нью-Йорке, где выставлены, как считают многие критики, «броские до неприличия» экземпляры стоимостью от $18 000 до $200 000 с обработанными вручную камнями. Лазар также принимает спецзаказы. Например, часы с 1106 желтыми и белыми бриллиантами обошлись известному исполнителю рэпа Ашеру почти в $2 млн.

Кузнецы своего счастья

Другая ниша, которую отлично освоили российские эмигранты, – сфера высоких технологий. Первопроходцем в этой области считают россиянина Владимира Зворыкина, который в 1933 году вместе с еще одним советским эмигрантом – Давидом Сарновым, президентом Radio Corporation of America (RCA) – создал первую телевизионную станцию (кстати, заводы RCA начали производство первых телевизоров). Позднее Зворыкин изобрел прибор ночного видения, а RCA до сих пор является одним из крупнейших мировых производителей телевизионной техники. В 1939 году другой российский эмигрант авиаконструктор Игорь Сикорский построил в США первый вертолет, а его компания Sikorsky Aviation Corporation превратилась в одного из мировых лидеров на рынке геликоптеров. Изобретатель тэтриса Алексей Пажитнов также стал живой легендой США. Не сумев получить авторских прав на «Тетрис» в СССР, в 1988 году при поддержке компании Bullet-Proof Software он организовал фирму Animatek, а в 1991 году переехал в США. Однако деятельность его компании за рубежом нельзя назвать успешной. Тогда на рынок хлынул огромный поток компьютерных игр, и Animatek не смогла достойно конкурировать с другими производителями. В 1996 году Пажитнов ушел из Animatek в корпорацию Microsoft, где выпустил набор головоломок Pandora's Box, получивший несколько престижных наград.

Сейчас точное количество русских в сфере высоких технологий США оценить довольно сложно. По данным Alloy Ventures, одной из крупнейших инвестиционных компаний Силиконовой долины, в США более 300 компаний-производителей программного обеспечения, основанных выходцами из России или СНГ.

Историй успеха российских инновационных предпринимателей в США немало. Среди известных имен – Макс Левчин, создатель PayPal, которая стала главной платежной системой в Интернете. В 2002 году PayPal за $2,2 млрд купил онлайновый аукцион eBay и сделал его своей расчетной системой. Уроженец Еревана Давид Ян – основатель и председатель совета директоров ABBYY Software House (создатель программы Fine Reader), один из самых известных предпринимателей, работающих в области высоких технологий. Его биография включена в американский справочник «Who is Who 2001». Уроженец Ленинграда Алекс Пинчев – основатель компании Red Hat. В конце 2006 года Nokia Networks Business Group выбрала Red Hat Enterprise Linux основной операционной системой для серверных систем крупных провайдеров. Григорий Шенкман и Алек Милославский – основатели Genesys, всемирного поставщика решений по обработке телефонных соединений. Другой известный выходец из России Степан Пачиков – создатель софтверной компании «ПараГраф» – с 1994 года живет в США. Технологии распознавания рукописного текста, созданные «ПараГрафом», сейчас установлены на каждом Pocket PPC Window CE.

По словам Пачикова, времена, когда русские программисты высоко котировались в Америке, уходят в прошлое: «Основатель фирмы PayPal (ныне Slide) Макс Левчин недавно объяснил мне, почему не любит брать на работу русских программистов: у них нет систематического образования в программировании – «там, где надо знать, они изобретают». У меня в фирме EverNote основная часть программистов – из России, и я только сейчас начинаю понимать, откуда все мои проблемы. Если американцу поручить запрограммировать заведомо глупую задачу, он будет несколько месяцев ходить за тобой, объясняя, почему эта задача не имеет смысла; русский программист скажет «Есть!» и сделает то, что хочет, то есть то, что он считает нужным сделать, а индус скажет «Есть!» и сделает в точности то, что ему поручили». Русские программисты пользуются устойчивой репутацией «трудноуправляемых». Идти на поводу у русского инженера противоестественно для американского менеджера».

Большинство перечисленных выше людей – выпускники престижных технических вузов СССР. Профессиональных руководителей среди них не было, поэтому науку предпринимательства им пришлось постигать на практике. Причем не всегда удачно. Русские программисты, добившиеся успеха, чаще всего действовали в партнерстве с менеджерами и инвесторами, ограничивая себя строго инженерной ролью. Например, Макс Левчин сотрудничал с менеджером хедж-фонда Питером Тилем, который взял на себя задачи маркетинга и управления.

Еду я на родину

В списке известных российских эмигрантов особняком стоят бизнесмены, приехавшие за рубеж с существенным капиталом. Среди них Василий Анисимов, Леонард Блаватник, братья Рубены и Черные. «Их пример – это совершенно иная ситуация, чем у людей, которые едут за карьерой наемного менеджера или чтобы продавать свой талант, – говорит Илья Шершнев. – Многие из них становятся инвесторами и предпочитают «пенсионерский бизнес», например, покупку и инвестиции в недвижимость с целью получения дохода». Однако, добившись успеха за границей, они всегда ностальгируют.

Эксперты называют две основные причины, почему даже добившиеся успеха за рубежом предприниматели возвращаются в Россию: культурно-социальную и рациональную. «Основной рациональный мотив – в России можно гораздо быстрее заработать деньги. Профессионал, долгое время проработавший за рубежом, в отношении российского бизнеса – это человек из будущего. На многие события, происходящие в нашей экономике, он смотрит, как на пройденный этап, поскольку по опыту знает, к чему все это приведет. Такой «взгляд из будущего» является его существенным преимуществом и способствует более эффективной профессиональной деятельности», – полагает Станислав Алексеев.

Другой эксперт напоминает о существовании в русском языке такого понятия, как «чужбина», которое невозможно перевести на английский и многие другие языки с сохранением подтекста. «Они говорят foreign countries или находят другие синонимы, которые не несут того негативного оттенка, который заложен в русской «чужбине». Русскому человеку работать за границей тяжело психологически: сказывается тоска по родине, традициям, типичным для нас взаимоотношениям в коллективе», – замечает Константин Борисов из Ancor Energy Services. По словам Шершнева, «все русские ребята, которые по несколько лет работают в инвестиционных банках и других международных компаниях, хотят вернуться в Россию рано или поздно».

Так, Семен Кукес вернулся на родину в качестве вице-президента московского представительства Amoco, в 1996 году Михаил Ходорковский пригласил его на пост первого вице-президента ЮКОСа по сбыту. Известный в Германии архитектор Сергей Чобан, эмигрировавший из Ленинграда, недавно приехал в Россию и является одним из соавторов башни «Федерация» в ММДЦ. Глава строительной компании RIGroup Жанна Буллок, выросшая в Санкт-Петербурге и переехавшая в 1990 году в Нью-Йорк, теперь реализует масштабные планы на российском рынке недвижимости. С недавних пор созданная в Америке бизнесменом Василием Анисимовым компания Coalco занимается строительством не только в США, она также реализует проекты в России и Казахстане. Пару лет назад на вопросы о том, есть ли интерес вернуться и работать в России, Владимир Пирожков категорично отвечал, что «интерес всегда определяется состоянием экономики. Условий для эффективной работы пока не вижу». Сейчас дизайнер все чаще появляется в Москве. «Я всегда очень скучал по России, и это не пижонство старого эмигранта», – говорит он. Отвечая на вопрос, возможно ли появление в будущем дизайнера Пирожкова в штате какой-либо российской компании, он лаконичен: «К этому все идет».