Почему частные компании развиваются динамичнее публичных

Семейные компании ведут дела эффективнее, чем компании, ориентированные на разнородную массу своих акционеров; оттого и акции семейных фирм растут быстрее. Таковы выводы банка Credit Suisse, который проанализировал 172 такие компании.

Сильные стороны семейных бизнесов – долгосрочная стратегия, концентрация усилий на чем-то одном и драйв, присущий людям, занятым собственным делом.

По данным аналитиков инвестбанка Credit Suisse, акции европейских компаний, в которых семье принадлежит значительный пакет акций, за последнее десятилетие обогнали по темпам роста акции конкурентов из соответствующих секторов. В среднем в 1996–2006 гг. их рост был почти на восемь процентных пунктов в год выше. Больше всего разрыв в технологическом секторе – там акции семейных компаний обгоняют акции компаний с распыленной базой акционеров почти на 14,5 п. п. в год. В промышленности этот показатель превышает 10 п. п., в секторе потребительских товаров равен 4 п. п., в сырьевом секторе наименьший разрыв – 1,2 п. п.

“Под семейными компаниям мы понимаем те, в которых не менее 10% акций принадлежит одному инвестору, будь то семья или руководитель, – рассказал “Ведомостям” Эрве Претр, начальник отдела анализа рынка акций и сырьевых товаров Credit Suisse. – Мы не учитывали компании, где большие пакеты принадлежат рейдерам или профессиональным инвесторам, мы смотрели на компании, где основной акционер заинтересован в ее успешном развитии в течение долгих лет”. Банк проанализировал 172 компании, а из акций 40 наиболее доходных составили индекс. По словам Претра, в 2002–2006 гг. этот индекс вырос на 125%, тогда как общемировой MSCI World – на 50%.

В конце XIX – начале ХХ в. могущественные семьи – Рокфеллеры, Ротшильды, фон Сименсы, Байеры, Пежо – определяли пути развития промышленности и экономики в Европе и США. Банкир Джон Пьерпонт Морган кредитовал правительство США, организовал создание General Electric и United States Steel Corporation, сформировал железнодорожную систему страны. Затем войны, национализация и антимонопольные органы разрушили семейные империи, и во второй половине ХХ в. на первый план вышли публичные компании, акции которых принадлежали “рынку” – тысячам, а впоследствии и миллионам институциональных и индивидуальных инвесторов.

Очередная смена столетий вновь вывела семейный бизнес вперед. На прошлой неделе индийская семья Тата приобрела за $12,1 млрд бывшую British Steel (сейчас – Corus). Борьбу за Corus индийцы выиграли у Companhia Siderurgica Nacional, основным акционером и гендиректором которой является бразильский бизнесмен Бенджамин Стейнбрач. В 2006 г. индийская семья Миттал купила люксембургскую Arcelor. В мире товаров роскоши нет равных французской LVMH (семье председателя совета директоров Бернара Арно принадлежит 48% акций). К некоторым семьям, потерявшим свое могущество, фортуна вновь повернулась лицом, и их бизнес возрождается (Аньелли из Fiat).

Удачную модель бизнеса в семейных компаниях, которую инвесторы вознаграждают более быстрым ростом цен акций, в Credit Suisse объясняют несколькими причинами. Поскольку семьи намерены сохранить, приумножить и передать состояние наследникам, они действуют в рамках долгосрочных стратегий, не обращая внимания на квартальные результаты. В качестве примера Credit Suisse приводит Toyota Motor, которая начала разрабатывать технологию гибридного двигателя в конце 1980-х гг. (члены семьи основателя Тойода занимают высокие посты в совете директоров). Первый автомобиль с таким двигателем, Toyota Prius, появился в 1997 г. А публичная General Motors поначалу отмахнулась от новой технологии и лишь сейчас, находясь в кризисе, задумалась о ней. А Toyota уже заключает с конкурентами лицензионные соглашения на поставку гибридных двигателей. В 2005 г. тогдашний председатель совета директоров Toyota Хироси Окуда сравнил семью Тойода со знаменем, под которым сотрудники компании идут вперед.

В августе 2006 г. Джеймс Мердок, сын медиамагната Руперта Мердока и гендиректор оператора спутникового телевидения British Sky Broadcasting (BSkyB), сообщил, что потратит 700 млн фунтов стерлингов ($1,38 млрд) на инвестиции в широкополосный Интернет и телефонию. План предусматривал падение прибыли на 400 млн фунтов ($786,4 млн) в последующие три года. Инвесторов не сильно обеспокоили столь масштабные расходы. “[Джеймс] смотрит на долгосрочное развитие бизнеса, а не на достижение показателей прибыли” в полугодовой отчетности, заявил тогда Шон Богда, управляющий портфелем Brandywine Global Investment Management. Действия Мердока он посчитал оправданными: услуга “три в одном” (телефон, телевидение и Интернет) от одного провайдера стала пользоваться повышенным спросом у потребителей. Семья Мердок контролирует 30,1% голосующих акций News Corp. (которой принадлежит 38% акций BSkyB).

Доля в компании – главное богатство семьи, и она внимательно следит за ее деятельностью, не давая менеджерам отходить от долгосрочных целей. Но бывают и исключения, напоминает Претр о банкротствах Parmalat и Adelphia Communications. Наконец семья обычно концентрируется на профильном бизнесе, избегая неоправданных поглощений, выхода в другие секторы и модных, но краткосрочных тенденций. Так, Daimler-Benz в 1990-е гг. занялась оборонкой и авиацией и провела спорное слияние с Chrysler, а семья Квандт ограничила амбиции руководства BMW автомобильным бизнесом. В 1996–2006 гг. акции DaimlerChrysler выросли на 28,84%, а BMW– на 273,85%.

Выводы Credit Suisse противоречат распространенному в последние 15–20 лет мнению, что компании с распыленной базой акционеров эффективнее в привлечении капитала и поэтому могут быстрее развиваться, отмечает проректор Высшей школы экономики Андрей Яковлев. Тем не менее семейные компании эффективнее публичных, а те – эффективнее государственных, считает президент консалтингового центра “Шаг” Евгений Емельянов, объясняя это эмоциональным зарядом владельцев: “Драйв позволяет развиваться, а совет директоров драйвом не обладает”.

В России провести аналогичное сравнение нельзя, считает Яковлев. Распыленная собственность осталась лишь в компаниях, которые были приватизированы в 1990-е гг. и где ее концентрация не произошла только потому, что они никому не нужны. Семейные фирмы в России просто еще не доросли до выхода на рынок, а многие частично приватизированные сохраняют наследственные советские черты.