Первого января этого года вступили в силу поправки к закону «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей». Суть такова: отныне средства так называемого материнского капитала могут быть направлены на погашение ипотечных кредитов. 

То, о чем давно просили банкиры, наконец свершилось — государственные мужи согласились с простой мыслью: улучшение жилищных условий вполне вписывается в представления о благе семьи растущих в ней детей.

Ирония судьбы заключается в том, что ипотека в России пребывает в состоянии, близком к инфарктному. Ипотечные кредиты берут считанные россияне (во-первых, подскочили процентные ставки, во-вторых, не ясно с ценами на жилье). И вот тем из них, кто имеет двоих и более детей, причем родившихся недавно, отныне предоставлена возможность облегчить свои кредитные долги. Столь желанная год назад и столь неактуальная сегодня.

Черные дырки

Подобная история довольно типична для законотворчества в финансовой сфере. Переиначивая известное выражение, сегодня можно сказать: суровость российских законов легко компенсируется их неактуальностью. Но это еще полбеды, поскольку отсутствие законов, как известно, компенсируется нормативными актами всевозможных чиновных ведомств. А так как в России «что не разрешено, то запрещено», это означает, что тот или иной пробел в финансовом законодательстве может обернуться большими проблемами для участников рынка.

Они отмечают, что во многих сферах рынка в законодательстве зияют существенные прорехи. А так как большинство «финансовых» законов через российский парламент проходит не в пример тяжелее, чем конституционные поправки, многие из этих прорех насчитывают уже многолетнюю историю.

Например, многострадальный закон о потребительском кредитовании так и не был принят и воплощался по частям, усилиями Центробанка. Последний ввел в обиход сначала понятие эффективной процентной ставки (ЭПС), причем снабдив ее такой формулой расчета, что за ее составление впору давать Нобелевскую премию, как за теорему Ферма. «Не оправдавшая возложенных на нее надежд эффективная процентная ставка благополучно канула в Лету — возродившись в новом облике: теперь это полная стоимость кредита (ПСК), — напоминает Марина Корф, банковский аналитик. — Соответствующие изменения внесены в закон о банках и банковской деятельности, частично кредитный рынок регулируется законом о защите прав потребителей, но долгожданный закон о потребительском кредитовании (за два года были созданы уже три его версии) так и пребывает в стадии законопроекта».

Между тем сегодня, когда, по оценкам пессимистов, кризис может спровоцировать массовый невозврат кредитов, закон, регулирующий взаимоотношения кредиторов и заемщиков, был бы нелишним.

Схожая ситуация с законом об образовательных кредитах. Принят он так и не был, ссуды на обучение выдавались, по многим из них возникли дефолтные ситуации, и, хотя министр образования Фурсенко заверил «кредитных» студентов, что выгонять их никто не будет, спокойствия факт отсутствия закона, естественно, не прибавил.

Закон о стройсберкассах, разработанный «отцом русской ипотеки» думцем Иваном Грачевым, также лег под сукно. И хотя г-н Грачев последние два года на каждом углу кричал, что России нужна собственная, альтернативная заимствованиям на Западе система длинных денег, от него, откровенно говоря, в основном отмахивались, считая это идефикс очередного слишком увлеченного своим творчеством парламентария. Теперь, понятно, нет ни длинных денег, ни альтернативных систем.

Этот список можно продолжать долго. «К сожалению, мы по российской традиции долго запрягаем, а быстро едем только тогда, когда гром уже грянет, — говорит Павел Медведев, зампред банковского комитета Думы. — Некоторые законы, которые давно надо было бы принять, принимаются только сейчас». К чести парламента надо отметить, что примерно с ноября (когда кризисный гром грянул) думцы засучили рукава.

Страховка сработала

Весьма оперативно были приняты поправки к закону о страховании вкладов. Они дали Агентству по страхованию вкладов (АСВ) право заниматься санацией дефолтных банков, а также подняли планку защищенных страховкой депозитов с 400 тыс. до 700 тыс. и вместо 80-процентного ввели принцип 100-процентного возмещения вкладов в случае дефолта банка.

«Тут важна даже не абсолютная цифра страховки, а сам факт ее подъема, — считает Сергей Дзюбенко, член правления Swedbankа. — Это инструмент, который отвечал конкретной задаче. Кстати говоря, задача решена — оттока вкладов не произошло». С ним согласна и Татьяна Сибилева, директор департамента розничного бизнеса банка «Стройкредит»: «Сегодня система страхования вкладов полностью выполняет свои функции и не нуждается в дополнительных изменениях. Повышение максимального размера страхового возмещения способствовало росту доверия вкладчиков к российской банковской системе. В результате даже на фоне крайне непростой ситуации на финансовых рынках удалось избежать обвального снижения объема депозитов физических лиц. Более того, отток средств населения, наблюдавшийся осенью, уже сменился притоком».

«Принятые поправки считаю правильными, — заявил «Профилю» Анатолий Аксаков, депутат Госдумы, президент Ассоциации региональных банков России. — Пять лет назад, когда рассматривался законопроект о страховании вкладов, я выступал

за то, чтобы закрепить за Агентством по страхованию вкладов полномочия по оздоровлению кредитных организаций. К сожалению, понадобился кризис, для того чтобы это прописать в законе. Сейчас, полагаю, АСВ, занимаясь санацией банков, должно также получить право заключать мировые соглашения с их кредиторами. У АСВ также должен быть в арсенале еще один инструмент — возможность выкупа активов, кредитных портфелей у банков, испытывающих недостаток ликвидности. Многие активы кредитных организаций, став неликвидными в условиях кризиса, с изменением экономической конъюнктуры вновь будут востребованы и значительно вырастут в цене. Государство могло бы выделить средства АСВ для их приобретения, что позволило бы многим банкам решить проблемы с ликвидностью».

Банкиры весьма позитивно оценивают состоявшийся «тюнинг» закона о страховании вкладов, однако предлагают еще кое-какие шаги в части укрепления депозитного рынка. «В действующей редакции этого закона Центробанк не уплачивает процентов по остаткам денежных средств, находящимся на специальном счете агентства, — отмечает Ирина Данилина, начальник юридического управления и вице-президент СМП Банка. — Принимая во внимание, что страхование вкладов — не денежно-кредитная политика ЦБ, а интересы вкладчиков, в законе можно было бы предусмотреть начисление Центробанком процентов по счету агентства, что увеличивало бы Фонд обязательного страхования вкладов». Данилина также полагает, что сейчас как никогда актуально принятие закона о «безотзывных» вкладах, о необходимости которого столь долго твердили российские банкиры.

«Российское гражданское законодательство построено по принципу свободы договора сторон, однако некоторые его статьи носят императивный характер, что объясняется необходимостью защитить интересы так называемой слабой стороны договора, например права потребителей, — напоминает Екатерина Колесова, директор юридического департамента Бинбанка. — Однако в правоотношениях по договору вклада «слабой» стороной, по сути, оказывается банк, который должен по первому требованию вкладчика вернуть вклад. Именно это и приводит к коллапсам на рынке, когда из-за необоснованной паники вкладчики предъявляют свои требования досрочно. Дискуссия, в том числе в прессе, по этому поводу была длительной, но ни к чему не привела. Хотя введение «безотзывки» могло бы смягчить кризис ликвидности банковской системы, наступивший в прошлом году. Думаю, для поддержания стабильности банковской системы необходимо внести в Гражданский кодекс изменения, предоставляющие сторонам договора банковского вклада право самостоятельно устанавливать порядок возврата денежных средств. При этом можно ведь ограничить сумму безотзывного вклада предельной планкой страхового возмещения».

Банкроты вне закона

Когда после 12-летней эпопеи был принят закон о страховании вкладов, вице-премьер Александр Жуков пошутил в адрес его главного разработчика, Павла Медведева: «Вам, Павел Алексеевич, надо было самому воспрепятствовать принятию вашего детища, иначе теперь ведь нечем будет заняться». Однако практика работы парламента подтверждает, что тому же г-ну Медведеву заняться есть чем. Например, пробиванием закона о личном банкротстве. Впервые о нем заговорили еще в 2006 году, однако воз и ныне там.