Страница: 1/3
В условиях, когда волатильность на мировых рынках долга и капитала вновь устремилась к высотам, невиданным с августа 1998 года, цены акций по всему миру стремительно падают, а неприятие риска достигло апогея, инвесторы все чаще задают себе вопрос: предстоит ли глобальным ценам на активы пережить кратковременный цикличный спад, или они достигли стадии готового лопнуть мыльного пузыря?
В условиях, когда
волатильность на мировых
рынках долга и капитала
вновь устремилась к
высотам, невиданным с
августа 1998 года, цены акций
по всему миру стремительно
падают, а неприятие риска
достигло апогея, инвесторы
все чаще задают себе вопрос:
предстоит ли глобальным
ценам на активы пережить
кратковременный цикличный
спад, или они достигли
стадии готового лопнуть
мыльного пузыря?
Специально для "Денег"
на этот вопрос попытался
ответить управляющий
директор инвестиционной
компании "Центринвест
Секьюритис" Дэн Рапопорт.
Эффект минимума
Различия между
кратковременной цикличной
коррекцией и долгосрочными
изменениями на первый
взгляд трудноразличимы. На
протяжении большей части
минувшего десятилетия, с
той поры, когда индекс РТС
не дотягивал до 100 пунктов,
и вплоть до недавнего
времени, когда он наконец
преодолел отметку 2000
пунктов, рынок
неоднократно резко падал.
Однако все эти мини-кризисы
длились недолго и быстро
забывались.
В отличие от них кризис
кредитно-сберегательных
ассоциаций в США, в
результате которого
пострадали мелкие
региональные банки по всей
стране, кризис
недвижимости и банков в
Японии в 1980-х годах, а также
обвал
высокотехнологичного
сектора в 1990-х представляли
собой долговременные
сдвиги, последствия
которых ощущались на
протяжении многих лет.
Встряска кредитно-сберегательной
индустрии США обанкротила
десятки небольших банков и
в результате привела к
повышению ставок
банковского кредита до
двузначных величин (от 11%
годовых), вызвала волну
консолидации в банковском
секторе и стала причиной
самого глубокого
экономического спада 1980-х
годов. Банковский кризис в
Японии, большая часть
сектора финансовых услуг
которой зыбко
балансировала на
миллиардах долларов
безнадежных долгов,
обеспеченных падающей в
цене недвижимостью, на
целое десятилетие
остановил рост фондового
рынка. Последствия обвала
на высокотехнологичном
рынке в 2000 году мы ощущаем и
по сей день. Цены акций
многих фирм, занимающихся
программным обеспечением,
телекоммуникациями,
средствами массовой
информации и интернетом, по-прежнему
несопоставимы с уровнем 2000
года, когда индекс NASDAQ
достиг своего ажиотажного
пика.
По нашему мнению, мировые
цены на активы уже намного
превысили уровень "иррационального
энтузиазма" -- так бывший
глава ФРС США Алан Гринспен
охарактеризовал состояние
американского фондового
рынка в 1990-х годах. До
настоящего времени
высокорискованные
инвестиции обычно
позволяли получать высокую
доходность, вовлекая
финансовых менеджеров в
порочный круг погони за все
более высоким риском в
стремлении обогнать
конкурентов. В результате
стоимость ценных бумаг и
реальных активов раздулась
до уровней, говорить о
стабильности которых не
приходится. То, что мы
наблюдаем сегодня на
глобальных рынках,
представляет собой всего
лишь начало затяжного
процесса, в результате
которого цены на активы
неминуемо вернутся с
иррациональных высот к
нормальным уровням.
Навязшая в зубах фраза "Но
сейчас все по-другому",
которую и по сей день не
устают повторять многие
аналитики развивающихся
рынков, рано или поздно
обернется против них.
Вздутие обязывает
Слово "пузырь" в
последние месяцы по поводу
и без повода муссируется
средствами массовой
информации во всем мире и
хорошо подходит для
описания нынешнего
состояния рынков. Цены на
долговых рынках
развивающихся стран за
последние годы росли
беспрецедентными темпами.
Цены на коммерческую
недвижимость, будь то в
Москве, Лондоне или Париже,
достигли исторических
максимумов.
Пузырь цен на активы
достиг астрономических
размеров под воздействием
уникального сочетания ряда
мощных факторов:
перегретого
потребительского спроса,
подпитываемого ощущением
нового благосостояния,
возникшего в результате
бума на рынке жилья, на фоне
стремительно набирающих
высоту цен на нефть,
создавших обширные запасы
нефтедолларов, так и ищущих,
во что бы вложиться. Кроме
этого весьма мягкая
политика ФРС США после
событий 11 сентября 2001 года
облегчила доступ к деньгам
для расширения бизнеса,
инвестиций и даже
высокорискованных
спекуляций. Крайне низкие
процентные ставки побудили
инвесторов к поиску
активов с повышенным
уровнем доходности где
только можно при почти
полном безразличии к риску.
В рамках арбитражных
сделок на разнице
процентных ставок по
различным валютам (кэрри
трейд) хеджевые фонды
приобрели за японские иены
активы на сотни миллиардов
долларов. Инвесторы
занимают иены под очень
низкие проценты, а затем
инвестируют их в
инструменты с более
высокой доходностью,
например в долги на рынках
развивающихся стран или в
ценные бумаги,
обеспеченные
недвижимостью. Однако, как
только инвесторы начинают
отказываться покупать
рискованные активы и цены
падают, прибыль быстро
оборачивается убытками, а с
учетом высокой доли
заемных средств,
применяемых в этой
стратегии, убытки могут
достигать колоссальных
размеров.
Пузырь на американском
рынке жилья представляет
собой еще один критический
фактор раздувания цен на
активы. Со времен спада
2001-2002 годов
потребительские расходы в
США -- ракетное топливо
экономического роста -- в
последние годы росли
примерно на 3% в год в
результате того, что
домовладельцы
трансформировали
возросшую стоимость своих
домов в деньги, получая
кредиты с обеспечением
стоимостью жилья за
вычетом остатка
задолженности по ипотеке (Home
Equity Extraction, HEE). По мнению
бывшего главы ФРС Алана
Гринспена, замедление HEE
может оказаться
достаточным для того, чтобы
подтолкнуть американскую
экономику к спаду.
Как только потребители
увидели, что стоимость их
домовладений растет на
двузначные цифры процентов
в год, они стали брать
взаймы значительно больше.
Потребительская
задолженность на
финансирование жилья,
ремонта, автомобилей и
прочих товаров достигла
головокружительных высот.
Потребительские расходы, в
свою очередь, подтолкнули
прибыли корпораций, а с
ними и американский
фондовый рынок до
рекордных высот.