Если же несколько партнеров соглашаются, что компания стоит внимания, ее приглашают на очную презентацию. Партнеры могут побывать в компании, встретиться с предпринимателем, навести о нем, о продукте и о рынке первичные справки, но окончательное решение по этой фазе выносится коллегиально. Компания приезжает в Люксембург, в штаб-квартиру Mangrove, и выступает перед всеми семью партнерами. Решения об инвестировании принимаются только единогласно. Если все семеро согласны, компания получает заветный протокол term sheet, в котором фонд излагает свои условия инвестиционной сделки. Процент отсева к этому моменту — 99%, только 15 компаний из 1 500 получают терм-шит.

Принято считать, что получить терм-шит — значит получить деньги, но на практике это означает, что фонд только намерен серьезно вложиться, а отнюдь не обязался. Компания подписывает с фондом соглашение об эксклюзивности, отказываясь от других переговоров с инвесторами на два месяца. В этот период специалисты фонда дотошно исследуют компанию всеми способами (этот процесс называется due diligence). Если в ходе этого исследования первоначальные ожидания Mangrove подтверждаются, сделка состоится. Но в двух из трех случаев этого не происходит, и, таким образом, успешные переговоры с фондом — всего лишь треть шанса.

На выходе инвестиции получают 0,3% всех компаний, или пять за год. Одна из них за несколько лет оказывается тем самым Skype, который знают все, и вытягивает весь портфель. Таким образом, венчурный бизнес — сугубая статистика.

В России Mangrove и ABRT тоже выстраивают сходную систему с поправкой на ситуацию.

— Мы будем выстраивать в России наш бренд, — говорит Давид Вароквир. — Поэтому каждые несколько месяцев мы будем проводить «день стартапов»: собирать вместе несколько молодых компаний и целенаправленно с ними работать.

— Идея «дня стартапов», — поясняет Ратмир Тимашев, — это проактивный поиск компаний. Компании и сами должны приходить в фонд, и мы должны их искать. Мы отбираем примерно 15 компаний, приглашаем в Москву, здесь они общаются с нами и делают для нас презентации. Из этого количества мы отбираем две или три, и они уже едут на презентацию в Люксембург.

— Европа отстает от США, а Россия отстает от Европы, — говорит Марк Тулуз. — Мы хотим быть самыми первыми игроками в России и участвовать в формировании этого рынка.

В России Mangrove видит два привлекающих момента. Во-первых, в стране есть инновационная активность, а во-вторых — рвущиеся к успеху и деньгам предприниматели. По мнению Тулуза и Вароквира, предприниматели в России ничуть не хуже, чем в других странах, и с ними можно работать.

То, что Россия большая и уже не бедная страна, тоже на пользу инновационной активности.

— Есть несколько географических рынков, где быть большим — значит иметь деловой успех, — объясняют Марк Тулуз и Давид Вароквир. — Если из бизнеса не получится успешный глобальный игрок, должен получиться как минимум успешный страновой игрок. Есть страны, которые сами себе рынки. Например, США, где живет 300 миллионов человек, или Германия, чье население 90 миллионов. В России и русскоязычных странах живет 250 миллионов человек, и это тоже важнейший географический сегмент. Это не крошечный Люксембург. Мы все время смотрели на Индию и Китай, а потом задумались: почему же не на Россию? Она гораздо ближе, размер такой же немалый. Здесь можно строить замечательные бизнесы.

Поэтому Mangrove не разделяет пессимизма многих венчурных фондов и наблюдателей в отношении того, найдется ли в стране достаточно хороших сделок для венчурных фондов. По словам партнеров, до создания партнерства Mangrove и ABRT они только приглядывались к рынку два года, но уже в ходе предварительного этапа рассмотрели сорок компаний, посетили десять и профинансировали одну — Quintura. За следующий год Давид Вароквир и Ратмир Тимашев планируют прочитать в России до двухсот резюме проектов.

— Подводя итоги наших первых двух лет в России, — говорит Марк Тулуз, — мы довольны. Россия превосходит ожидания. Да, многие смеются над нами, когда узнают, что мы инвестировали в российскую компанию, но ключ к успеху — идти туда, куда другие инвесторы не ходят.

Описывая свой фонд, партнеры Mangrove употребляют термин contrarian, который означает «инвестиции против господствующего тренда». Ратмир Тимашев выражается в адрес тех, кто инвестирует, «как сосед Вася», короче и резче: «лемминги».

— Мы инвестировали в Quintura, потому что думаем, что положение в России меняется, но этого еще никто не понял, — говорит Марк Тулуз. — И будем инвестировать еще. К тому же это так близко к нашему дому.